Немая сцена. Александр Сокуров — о ситуации вокруг «Гоголь-центра

Кирилл Серебренников. Фото: РИА Новости

О том, что Серебренников допрашивается в качестве свидетеля, упомянули только в конце дня, как-то вскользь, скороговоркой, очень невнятно. Зато с утра и до позднего вечера все вокруг этой истории становилось все более и более зловещим и окончательно запутывалось.

Даже те, кто не любит Серебренникова или ненавидит его (а их, я думаю, увы, немало), не могут оспорить, что он очень талантлив. Производит сильное впечатление. Влияет на умы. Вдохновляет. У него есть признание в возлюбленном отечестве и за рубежом. И вот, похоже, что люди, у которых мало признания и мало одобрения, не в силах это пережить. Наверное, скука их невнятного существования как-то разнообразится от такого шапито. Бодрит.

Что более всего поражает — так это помпа, с которой все устраивается. Кто это все придумал, кто кому подмигнул и кивнул, кто дал добро?

На наших глазах и вправду с абстрактной отвагой распутывается самый зловещий заговор на свете? И чего хотят, чего добиваются? Покончить с исключительностью Серебренникова? Запугать его? Сломать? Заставить эмигрировать? Пусть станет вялым, апатичным, безразличным? Пусть сидит и не рыпается? Он сам, а заодно и те, для кого он авторитет? В каком грехе ему надо повиниться, чтобы все успокоились?

Исполнители, как сказал сам Серебренников, «были деликатны». Значит, вопросы к «режиссерам» шапито-шоу. К тем, кто считает, что вправе вершить «личную разновидность правосудия».

Но я понятия не имею, о чем они думают. А они сами не то что не дают ясные ответы — вообще никак с нами не объясняются. Ноль комментариев!

Поэтому я обратилась за разъяснениями к режиссеру Александру Сокурову. Я спросила Александра Николаевича, что, на его взгляд, происходит? И как к этому относиться? Как к какому-то отдельному конкретному случаю? Или это то, что может случиться в любой момент с каждым из нас? Прямо вот — по Андрею Платонову: «…смотреть на свою жизнь как на преступное занятие и ежеминутно ждать карающей власти»?

Сокуров сказал, что на другой день после всех этих обысков и допросов разговаривал с Серебренниковым по телефону.

Зоя Ерошок , обозреватель «Новой газеты»

Александр Сокуров

режиссер

— Я говорил с ним. Правда, коротко. Он в этот день репетировал. Я спросил его, как он себя чувствует. Кирилл сказал: «Как в молохе». («Молох» — это один из сокуровских фильмов. — З. Е. )

Состояние его не назвал бы паническим. У меня не было ощущения, что он испуган, боится.

Но все выглядит очень странно. Эта демонстративная форма прежде всего. Кирилл — явно не уголовник. И он не политический деятель. Тогда как понимать то, что происходит?

Все это неприятно. По самой атмосфере — неприятно.

Кирилл — очень активно работающий режиссер. Ему есть что реально, достоверно предъявить обществу. Он — совершенная деятельная «машина» по производству художественных идей. Непрерывно создает именно художественные ценности. Ни днем, ни ночью не прекращает поиск в этом направлении. Он ставит балет в Большом, ставит оперу, ставит драматические спектакли, снимает кино. Вокруг него всегда много студентов, молодежи.

И конечно, все эти обыски и допросы — они в эмоциональном плане сокрушительно действуют. Я очень это понимаю.

Хотел бы посмотреть в глаза следователю, который говорит с крупнейшим режиссером Кириллом Серебренниковым. Понимает ли он, следователь, с кем говорит? Нет, это не то что раз Серебренников — режиссер, то он стоит вне закона. Но я знаю Кирилла. С огромным уважением к нему отношусь. И знаю, что ни в какой, даже самой малейшей степени он не мог участвовать в чем-то недостойном. По своей внутренней сути не мог. Он слишком значителен. И слишком умен.

Как режиссер я знаю, что такое отчетность за деньги, которые получаешь на создание фильмов или спектаклей. Там все на виду. Это жесткая ответственность. И отчетность самая, самая конкретная. А тут — 200 миллионов рублей и за 2011-2014 годы. Почему раньше не возникало вопросов, когда они сдавали отчетность в государственные органы? И почему отвечать на эти вопросы Серебренников должен в такой шокирующей по эмоциональному воздействию форме? Почему он априори должен быть подозреваемым?

Вы заметили, что мы с вами все время говорим о форме. Которая, да, может быть важнее содержания. Которая, да, как обруч, со-держит.

Я примеряю эту историю на себя. И понимаю: если через мой порог в такой форме переступают, то на мне поставлена точка. Меня уже нет… И это никакое не преувеличение. Из таких хитросплетений вырваться невозможно. Просто невозможно! Мне кажется, каждый гражданин это понимает.

У нас тяжелая память на такие дела. И нам, кстати, не сказали, что в этом плане с тех прошлых времен что-то очень кардинально изменилось. Власть не сказала нам во всеуслышание: «Граждане России! Не волнуйтесь! Молоха уже нет. В силовых структурах произошли изменения. Мы — не наследники той системы, когда можно было подозревать каждого и когда из-под этих подозрений невозможно было вырваться». А если нам даже это говорится, то звучит очень невнятно.

Повторю: я не утверждаю, что есть люди, которые находятся над законом или вне его. Нет! Но соблюдать приличия надо. Приличия!

Ситуация вокруг Гоголь-центра - паниковать рано?

Уже два дня активно обсуждается информация о том, что в Гоголь-центре и дома у его художественного руководителя Кирилла Серебренникова проходят обыски. Олег Табаков, Федор Бондарчук, Чулпан Хаматова и многие другие выступили и в защиту театра и его идеолога. Что это - действительно финансовые нарушения или политический заказ? «Реальное время» узнало мнение людей, которые хорошо знают Серебренникова.

Дело о 200 миллионах

Кирилл Серебренников, у которого во вторник был обыск и который проходит свидетелем по делу о хищении 200 миллионов, был допрошен и отпущен домой с условием, что будет появляться на допросах по первому требованию. В Гоголь-центре, где в течение дня шли обыски, труппа решила не отменять спектакль и не подводить публику.

У стен театра прошел стихийный митинг, на него приехали Чулпан Хаматова и Евгений Миронов. Хаматова, которая сейчас репетирует в спектакле Гоголь-центра, зачитала обращение деятелей культуры в защиту Серебренникова. В нем говорится, что Кирилл - режиссер, который известен за пределами России, режиссер яркий, человек порядочный и честный. Обращение подписали топовые деятели российской культуры, среди них Марк Захаров и Олег Табаков.

«Мне трудно судить, в чем там дело. Серебренников не арестован, его допрашивали как свидетеля. Пока задержаны экс-директор центра и главный бухгалтер. Знаю Кирилла как нормального режиссера, творческого человека, он ставит спектакли по всему миру, правда, мы работаем в разной с ним стилистике. Мне кажется, паниковать рано, пока ему никакие обвинения не предъявлены. Не думаю, что тут замешана политика, не припомню у Серебренникова политических заявлений. Он, кстати, ставил и Суркова, и Прилепина. Сейчас активно раздаются крики в его защиту, но суетиться рано, ничего страшного еще не произошло. Надо посмотреть, кто кричит, может тот, кто хочет пропиариться на этой истории? Надеюсь, что ничего плохого с Кириллом Серебренниковым не произойдет», - полагает художественный руководитель и главный режиссер Качаловского театра Александр Славутский, который знает Серебренникова еще по работе в Ростове-на-Дону.

«Прежде всего, Кирилл Серебренников - один из ведущих мастеров российского театра, чьи спектакли всегда привлекают внимание, вызывая зачастую диаметрально противоположные оценки, что лишний раз свидетельствует об их неординарности». Фото m24.ru

«Обвинения вызывают вопросы»

«Прежде всего, Кирилл Серебренников - один из ведущих мастеров российского театра, чьи спектакли всегда привлекают внимание, вызывая зачастую диаметрально противоположные оценки, что лишний раз свидетельствует об их неординарности. Его приглашают на постановки во многие европейские страны, его фильмы участвуют и побеждают в международных фестивалях. Кроме того, Серебренников - один из очень немногих режиссеров драмы, кто чувствует себя вполне уверенно и на территории театра музыкального.

То, в чем его сегодня пытаются обвинить, вызывает целый ряд недоуменных вопросов. Еще больше недоумения вызывает вакханалия чрезвычайщины, развернувшаяся вокруг Гоголь-центра, который вроде бы и не фигурирует ни в каких уголовных делах, а между тем с его артистами и другими работниками обращаются, как с бандитами или, напротив, заложниками. А ведь, как можно понять из заявлений следственных органов, сам факт хищения пока не установлен, о нем говорится как о предполагаемом, а Серебренников пока что проходит по делу лишь как свидетель. Могу предположить, что кто-то весьма влиятельный сказал: «фас». Возможно, Серебренникова хотят наказать за гражданскую позицию, за нелицеприятные высказывания о происходящем в стране, а заодно в очередной раз попытаться запугать творческую интеллигенцию. А может, все еще проще: кому-то очень понадобился «Гоголь-центр», - так изложил свое видение ситуации театральный критик Дмитрий Морозов.

«Я знаю Кирилла Серебренникова пятнадцать лет. Очень хорошо знаю. Не только как замечательного театрального режиссера, которым может по праву гордиться русский театр, не только как уникального театрального педагога, воспитавшего один из самых ярких за последнее время курсов Школы-студии МХАТ. Знаю, как своего близкого товарища и друга. О его человеческих качествах лично мне трудно говорить без превосходных степеней. Как и о его абсолютной порядочности, в которой я не просто уверена, но абсолютно убеждена. Он - настоящий фанатик, на сто процентов преданный театру, спектаклю, художественной идее. Готовый последнее с себя снять ради того, чтобы случился спектакль. И такие его проявления я видела не раз. Говорить о других - это чья-то трагическая ошибка. Хочу верить, что случайная, а не осознанная», - прокомментировала изданию ситуацию вокруг Кирилла Серебренникова заведующая литературной частью театра «Современник» Евгения Кузнецова.

Этой оценке можно полностью доверять - Кузнецова снялась в одной из главных ролей в фильме Серебренникова «Юрьев день», так что имеет личные впечатления от работы с режиссером.

Фильм «Ученик» в Каннах был удостоен приза независимой французской прессы вошел в лонг-лист фильмов-номинантов на получение премии Европейской киноакадемии. Фото kuban24.tv

Предпоследний фильм Серебренникова «Ученик» был в прошлом году представлен в программе «Особый взгляд» на Каннском фестивале. Одним из сопродюсеров ленты выступила соучредитель татарстанского фонда «Живой город» Диана Сафарова. Фильм в Каннах был удостоен приза независимой французской прессы вошел в лонг-лист фильмов-номинантов на получение премии Европейской киноакадемии.

И все же история странная и тревожная. Обыск дома у человека, который проходит свидетелем по делу, сотрудники Гоголь-центра, которые во время обыска в здании были лишены средств связи и какое-то время удерживались в театре.

«В сложившейся ситуации сложно сохранить нейтральную позицию, сложно не поддаться эмоциям и не делать каких-то выводов. Вся информация, которой мы владеем - это СМИ, и в данном случае можно лишь выразить слова поддержки Кириллу Семеновичу и Софье Апфельбаум, большим профессионалам, это одни из тех, кто живет театром, и другой жизни у них быть не может. Искренне верю, что ситуация разрешится в справедливом ключе», - так взвешенно прокомментировала «Реальному времени» историю Инна Яркова, директор фонда «Живой город». Инна общалась с Серебренниковым, обсуждая разные проекты.

Возможно, вчерашняя ситуация вокруг Гоголь-центра была воспринята общественностью излишне эмоционально, возможно, в ближайшие дни все прояснится. Но в стране сильна генетическая память. И истории Мейерхольда, Таирова и иже с ним хорошо известны не только театроведам. Даст бог они никогда не повторятся.

Татьяна Мамаева

Мещанский районный суд Москвы 13 ноября открыл очередное слушание по делу «Седьмой студии», чьи сотрудники обвиняются в присвоении 133 миллионов рублей из государственного бюджета. Средства были выделены на проект «Платформа», который возглавлял режиссер Кирилл Серебренников. На месте работает корреспондент «360».

В начале заседания судья Ирина Аккуратова спросила, есть ли у сторон ходатайства. Таковых не оказалось.

Кирилл Серебренников начал давать показания. На нем футболка с надписью «Русь, чего ты хочешь от меня?». Вопросы режиссеру начал задавать прокурор.

Поддержать его пришли актрисы Чулпан Хаматова и Лия Ахеджакова.

Судья спросила у Серебренникова про высший орган АНО «Седьмая студия».

«Мы подписали с Итиным (Юрий Итин - экс-гендиректор „Седьмой студии“ - прим. ред.) устав. Я, как учредитель, имел право. Мы сделали аудит, и я понимал, что это в моем праве», - ответил режиссер.

Следующий вопрос - пользовался ли подсудимый своими правами учредителя в дальнейшем. Серебренников ответил отрицательно.

На вопрос о том, кто изготавливал печати и у кого они хранились, он заявил, что они находились в бухгалтерии. Более подробной информацией Серебренников, по его словам, не обладает.

О контракте с Минкультом Серебренников рассказал, что знал, что деньги должны быть потрачены на проект «Платформа». «Я не очень помню, но там было непонятно, технические вещи были не расписаны. Я подписывал творческие отчеты. Я не знаю финансово-технические вещи», - заявил подсудимый.

Судья задала вопрос о продюсере АНО Екатерине Вороновой. «Она сейчас где-то в Европе находится», - ответил Серебренников.

На вопрос, может ли он рассказать о затратах на мероприятия, подсудимый ответил отрицательно.

Отвечая на вопрос о своей зарплате, Серебренников сказал: «Вначале было меньше - 80 тысяч. Я просил прибавить мне зарплату - выяснилось, что это семь дней в неделю, 24 часа. Потом я получал 100 тысяч».

Судья спросила, известно ли Серебренникову о наличии корпоративной карты в АНО «Седьмая студия». Подсудимый заявил, что узнал о ней после заведения дела. По его словам, интереса к этому у него не было.

Кирилл Серебренников.

Судья спросила, проводились ли мероприятия «Седьмой студии» на территории «Гоголь-центра» с 2011 по 2014 год. «Когда мы открылись после реконструкции, спектакли были введены в репертуар в рамках проекта „Платформа“», - ответил режиссер.

Защита попросила огласить том дела 219 с расписками, кто какие деньги давал. Судья читает, что деньги были приняты Малобродским от Серебренникова «на текущие расходы». Упоминается сумма 20 тысяч долларов.

К трибуне пригласили экс-продюсера «Седьмой студии» Алексея Малобродского.

Адвокат попросил его рассказать, что представлял собой проект «Платформа». «Идея возникла без моего участия, в воображении Серебренникова. О ней я узнал при знакомстве с Серебренниковым в конце марта - начале апреля 2011-го», - заявил Малобродский. Он отметил, что это был масштабный проект по пропаганде современного искусства.

Он добавил, что на «Платформу» его пригласил Итин, но решение о сотрудничестве было согласовано с Серебренниковым. «Несколько встреч произошло с обсуждением проекта. Первое предложение получил от Итина», - заявил экс-продюсер «Седьмой студии».

На вопрос об отношениях с Итиным Малобродский ответил, что коммерческие или деловые отношения их не связывали.

Судья спросила, требовал ли Итин выполнения каких-то дополнительных обязанностей. Алексей Малобродский ответил отрицательно. По его словам, формально он подчинялся Итину. «Но будучи генеральным продюсером - художественному руководителю, который давал творческие задания», - добавил Малобродский. Он также заявил, что получал зарплату 100 тысяч рублей.

Малобродский рассказал, что они с Серебренниковым общались ежедневно. Все, что происходило, - совместное дело. Малобродский не брал на себя смелость принимать решения, которые могут отразиться на творческом процессе.

«Решения, за которыми требовались существенные траты денег, я советовался с Итиным и получал от него одобрение. Бухгалтерия готовила отчетные документы - как бухгалтерского учета, так и управленческого. Но характер и объем мне неизвестны», - заявил экс-продюсер «Седьмой студии».

Малобродский подтвердил, что Итин выписывал на него денежную доверенность. Сам экс-гендиректор был в Ярославле. Доверенность появилась, чтобы Малобродский мог представлять интересы «Седьмой студии».

«Во время моей работы я никогда не подписывал договор с ИП Серебренников», - заявил Малобродский.

Судья рассматривает 242-й том дела. Адвокат спрашивает, подписывал ли Малобродский договор от 1 сентября 2011 года (первый день работы экс-продюсера в проекте «Седьмая студия») с Синельниковым (предприниматель Василий Синельников - прим. ред.).

Малобродский говорит, что подпись в договоре поддельная. «Ранее, когда адвокат Харитонов предлагал исследовать эти документы, нумерация страниц в деле не совпадает. Это характеризует уровень доказательной базы», - заявил экс-продюсер.

Малобродский указал на нарушения: «Следствие взяло документ 2013 года, приложило документы годичной давности. С моей точки зрения, это явная фальсификация. Очередной подлог следствия, на который не обратила внимания прокуратура».

Адвокат просит обратить внимание на 56 том, где тоже есть договор, подтверждающий финансовые отношения с ИП Синельников. Малобродский говорит, что не помнит его.

Лия Ахеджакова громким шепотом комментирует допрос: «А где Масляева (Нина Масляева - бывший главный бухгалтера „Седьмой студии“ - прим. ред.)? Она же главная. Как ловко ее вывели!»

Подсудимому предложили ознакомиться с договором от 2011 года. По словам Малобродского, это один из договоров, которые были заключены с различными физическими и юридическими лицами в процессе подготовки проекта «Ария».

«Елена Тупосева курировала направление современный танец. Она понимала, что мы в затруднительном положении. У нас могли возникнуть проблемы со своевременной оплатой. Мы заключили договор, чтобы они проплатили расходы, которые мы потом вернем», - заявил экс-продюсер.

Адвокат Ксения Карпинская спросила, просил ли Малобродский кого-нибудь ставить подпись за него. Подсудимый ответил отрицательно.

С моего ведома никто и никогда не подписывал документы за меня. В период своей работы я почти круглосуточно находился на «Платформе» и мог справиться с этой задачей

Алексей Малобродский.

Адвокат спрашивает, был ли Малобродский знаком Серебренниковым до «Платформы». Ответ отрицательный.

На вопрос обсуждался ли функционал, подсудимый сказал, что его задачей была организация творческих задач. «Серебренников подчеркнуто сторонился распорядительных функций. Он всегда настаивал, что сфера его деятельности - творчество», - заявил Малобродский.

Карпинская интересуется, чем занимается «высший орган» АНО «Седьмая студия». «Функции этого органа сводятся к тому, чтобы увольнять генерального директора, организовать аудит и тому подобное. Я никогда не понимал участие в заселениях такого органа», - заявил Малобродский.

Адвокат спрашивает про Масляеву. Подсудимый ответил, что они познакомились в начале лета 2011 года. «Мы нуждались в грамотном специалисте в области финансов. Масляеву мне представил Итин. Встречались, как правило, в кафе рядом с театром „Модерн“, где работала Нина Леонидовна. Я информировался ее о мероприятиях, прогнозах на затраты. На основе этих данных можно было сделать некий прогноз по финансированию», - добавил экс-продюсер.

Адвокат уточняет, сообщала ли Масляева, что была судима. «Нет. У нас сложились сложные отношения. С моей точки зрения, свои обязанности она выполняла недобросовестно. У меня было твердое впечатление - это не тот человек, который необходим проекту», - заявил подсудимый.

«Свои претензии я изложил Итину и ставил вопрос, чтобы мы пригласили на эту должность другого человека. Но мой запрос не был услышан. Между нами не было пламенной дружбы, но отношения были корректными. Мы понимали, что обречены работать вместе», - сказал Малобродский.

Карпинская спросила, знал ли он о зарплате главного бухгалтера. «У Нины Леонидовны была самая высокая зарплата в организации - 150 тысяч рублей. Это вызывало мою ревность, не буду скрывать», - заявил подсудимый. (Малобродский и Серебренников получали в 1,5 раза меньше - прим. ред.)

Адвокат Карпинская просит приобщить к делу письмо с компьютера Малобродского. Подсудимый считал, что его зарплата должна быть выше и обратился с этим к Серебренникову. Это письмо не было занесено в протокол. В компьютере сохранилась переписка.

Серебренников пишет: «Дорогой Леша! Это очень неловкий разговор. Письмо не по адресу, могу лишь дать вам взаймы. Насколько я знаю, на „Платформе“ сейчас нет денег совсем. Буду вам благодарен, если вы и мне поднимете зарплату. Искомая вами сумма в 200 тысяч и мне нравится».

Малобродский рассказал, как познакомился с Софьей Апфельбаум. Она заведовала театральным отделом департамента поддержки современного искусства и творчества в Минкульте. Малобродский писал письмо с просьбой о поддержке проекта «Оперетта понарошку». Знакомство возобновили с началом подготовки проекта «Платформа», изредка встречались.

Карпинская спросила, сообщал ли подсудимый Софье Апфельбаум недостоверные сведения о творческой составляющей проекта «Платформа». Ответ отрицательный.

Кроме того, Малобродский рассказал, что познакомился продюсером АНО Екатериной Вороновой в 2011 году. Он не знает, кто пригласил ее на работу. Упомянул, что Серебренников был знаком с ней раньше. Екатерина тоже была недовольна своей зарплатой, с чем и обращалась к Малобродскому. Обговаривалось, что Воронова будет совмещать работу на «Платформе» с чем-то еще. Но на практике это было невозможно. По слова подсудимоего, Воронова была полезным работником - отдавала проекту много времени, хорошо знала английский и немецкий, переводила документы и общалась с иностранцами на площадке.

Адвокат спросила, каким образом осуществлялся прокат спектаклей «Платформы» на сцене Гоголь-центра.

«Мы, формируя репертуар в Гоголь-центре, эксплуатировали спектакли, принадлежавшие АНО „Седьмая студия“. Мы выплачивали определенные суммы денег», - сказал Малобродский.

Размеры сумм определялись по-разному. «В какой-то момент, мы договорились, что в договорах будет включена минимальная сумма. То есть если сбор на продажу спектакля составляет полтора миллиона рублей, а издержки больше, мы оговаривали фиксированную сумму. Это был найденный баланс», - добавил подсудимый.

После перерыва в суде продолжается допрос Малобродского.

«Хотел бы добавить. Никогда театр имени Гоголя не отчитывался за постановку спектаклей „Седьмой студии“ перед Минкультом. То есть никакого „задвоения“ средств не было. Но в отчетах фигурировало количество билетов, которые мы продавали при показе спектаклей», - заявил подсудимый.

Адвокат спросила, на какие средства были организованы мероприятия «Седьмой студии» до того, как было получено финансирование.

Ни на какие. Люди работали бесплатно из интереса к проекту

Алексей Малобродский.

По словам подсудимого, кроме него, в проекте на подготовительном этапе принимали участие Итин, Серебренников, кураторы направлений - Елена Тупосева, Сергей Невский, мультимедиа - Алексей Шульгин и Аристарх Чернышов. Екатерина Воронова, Анна Беляева, Дарья Коваль присоединилась позднее.

«Я могу утверждать, что стоимость подавляющего большинства наших мероприятий, была, вопреки лживым утверждениям, занижена. Стоимость наших проектов ниже рыночных. Это подтвердила бы добросовестная экспертиза», - говорит Малобродский.

По словам адвоката Карпинской, следствие утверждает, что Апфельбаум внесла в конкурсную документацию условия, обеспечивающие «Седьмой студии» преимущество перед другими участниками. «Бредовая формулировка», - ответил Малобродский.

В октября 2011 года подсудимый познакомился с Синельниковым. Малобродский, отвечая на вопрос адвоката, заявил, что коммерческих отношений с ним не имел. «Он был представлен как человек, который мог бы выполнять заказы по изготовлению декораций и прочей работы», - сказал подсудимый. Представила его Масляева.

Малобродский сказал, что не помнит, чтобы услугами Синельникова пользовались. А вот в рамках Гоголь-центра он выполнял два контракта.

Адвокат Карпинская обращает внимание судьи на то, что в деле есть документы, указывающие на сотрудничество «Седьмой студии» и Синельникова. «Это явно очередное жульничество следствия», - говорит Малобродский. Он уверен, что Синельников сотрудничал только с Гоголь-центром.

После перерыва с подачи Карпинской инициируется разговор об экс-бухгалтере. Нина Леонидовна, по словам Малобродского, всегда жаловалась на недостаток денег, тем не менее, в материалах уголовного дела есть сведения, что она купила Синельникову автомобиль. «Сейчас мне очевидно, что они были близки», - сказал подсудимый. 

Разговор заходит о линейных продюсерах. Они на первом этапе чаще других пользовались наличными деньгами. В тех случаях, например, когда поставщик готов отпустить товар только когда придет квитанция об операции из банка, а товар нужен завтра. И в этом случае Малобродский говорил или писал главному бухгалтеру, что подтверждает необходимость этих расходов.

Большое количество операций совершалось наличными деньгами, в чем я никогда не видел ничего незаконного. В то же время мне казалось, что было бы правильнее пользоваться безналичным расчетом

Алексей Малобродский.

Принято решение отложить заседание суда на 16 ноября на 10:00. Это связано с угрозой для здоровья подсудимого Малобродского. Несколько раз в течение допроса он жаловался на плохое самочувствие.

Уголовное дело в отношении некоммерческой организации АНО «Седьмая студия» было возбуждено еще в 2015 году, но только спустя два года оно получило широкий общественный резонанс. В мае 2017-го прошли обыски в «Гоголь-центре», художественным руководителем которого был Кирилл Серебренников. Позже его квартиру также осмотрели. Самого режиссера задержали 22 августа 2017 года в Санкт-Петербурге, во время съемок картины «Лето», и этапировали в Москву.

В это же время Следственный комитет РФ открыл уголовное дело по факту хищения бюджетных средств в особо крупном размере. Следствие заявило, что руководители «Седьмой студии» в период с 2011 по 2014 год похитили порядка 200 миллионов рублей. Эти деньги они получили от Министерства культуры для проекта «Платформа».

Главными фигурантами дела стали режиссер Кирилл Серебренников, экс-продюсер «Седьмой студии» Алексей Малобродский, бывший гендиректор организации Юрий Итин и бывшая сотрудница Минкульта Софья Апфельбаум.

В основу обвинения легли показания главного бухгалтера «Седьмой студии» Нины Масляевой. Женщина стала единственной, кто согласился на сотрудничество со следствием, а также признала вину. Остальные фигуранты дела ее показания отрицают.

Режиссеру Кириллу Серебренникову предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупном размере. Свою вину он не признал, сообщили в Следственном комитете. Политолог Владимир Слатинов прокомментировал ситуацию в беседе с ведущей «Коммерсантъ FM» Натальей Ждановой.

— Как вы считаете, почему ситуация с Кириллом Серебренниковым стала развиваться подобным образом? Следует вспомнить реакцию президента на обыски в «Гоголь-центре» и дома у Серебренникова. Это не убедило силовиков?

— Мы помним, что один из руководителей российской национальной республики по фамилии Маркелов встречался с президентом, где было объявлено о том, что он выдвигается в сенаторы, а затем был задержан. Российские силовики в последнее время ведут себя, я бы сказал, достаточно автономно в рамках вертикали власти, и по тем резонансным делам, которые они начинают, действуют в рамках собственной логики, как мы теперь видим, не обращая внимания даже на сигналы, которые им посылаются со стороны верховной власти. И это надо понять. С точки зрения того, как работает российская правоохранительная система, если ты попал в ее жернова, то требуется теперь крайне жесткая политическая воля, чтобы эти жернова остановить. Как видим, намеков со стороны высшего должностного лица оказалось недостаточно.

— А почему, как вы думаете, этот сигнал власти не был воспринят должным образом?

— Это очень важный симптом процесса, который начался некоторое время назад. Я уже привел в пример дело Маркелова, есть очень резонансное дело Алексея Улюкаева — тоже мы видим, что российская правоохранительная система, силовая система в значительной степени уже сейчас действует автономно, как некий относительно самостоятельный игрок, и используется как инструмент в борьбе различных влиятельных групп интересов. А контроль за этой системой со стороны верховной власти — давайте называть вещи своими именами — в значительной степени утрачен. Вот это и является ключевой причиной того, что происходит, в том числе и с Серебренниковым. Серебренников — это очередное звено в цепи после Маркелова, Улюкаева и других примеров.

— Как вы считаете, как эта история может развиваться дальше? Опять же хочется вспомнить слова президента, что те, кто совершил экономические преступления, не должны содержаться под стражей. Этот сигнал тоже не будет воспринят?

— Не исключаю, что произойдет такое, если Кремль сейчас очень жестко и очень четко, абсолютно, скажем так, однозначно не даст понять Следственному комитету, что сигналы, которые поступают из-за зубчатой стены и из уст президента, надо воспринимать и понимать. Но мы видим три, как мне кажется, очень важных последствия того, что произошло сегодня. Во-первых, конечно,

нанесен огромный репутационный ущерб российской верховной власти и России в целом, потому что речь идет о режиссере с мировым именем. Второе — мы понимаем, что на фоне разворачивающейся президентской кампании будет крайне болезненной реакция со стороны творческой интеллигенции в отношении верховной власти — и это большая проблема теперь для Кремля. И, наконец, это, конечно, очень опасный симптом автономизации силовиков,

которые все в большей и большей мере в России превращаются в некий автономный инструмент, используемый в экономической и ресурсной борьбе различных фракций элиты.

— Вы хотите сказать, что верховной власти в должной степени силовики у нас уже не подчиняются?

— Во всяком случае, дело Серебренникова, а также ситуации с Маркеловым и Улюкаевым, будем говорить честно, в значительной степени об этом говорят. И вот если сейчас не последует очень жесткой и однозначной реакции со стороны Кремля, которая остановит этот маховик, то вот три проблемы, о которых я сказал, станут крайне серьезными для российской верховной власти.

— А в целом, в какой степени дело Серебренникова является политическим, как вы считаете?

— Вы знаете, сложно сказать. Скорее всего, есть показания главного бухгалтера. Но важно то, как они получены. Как мне кажется, когда у Серебренникова отобрали загранпаспорт, в общем, было уже понятно, в каком направлении развивается ситуация. Поэтому силовики, конечно, сейчас будут упирать на то, что у них есть основания для продолжения процессуальных действий. Но здесь важно понять, как это воспринимает общественное мнение. А общественное мнение это не воспринимает как триумф верховенства закона — можно привести массу примеров, вот последний — Елена Скрынник, в отношении которой в Швейцарии закрыто дело из-за абсолютного равнодушия российских правоохранительных структур. То есть все видят, что российские правоохранительные структуры действуют очень избирательно. И случай Серебренникова — это тоже пример такого, я бы сказал, избирательного внимания со стороны Следственного комитета. Все это понимают, и это как раз и подрывает репутацию и силовых структур, и Кремля, и в целом российского государства, потому что получается, что в России сейчас общественный интерес не реализуется силовыми органами. Силовые органы у нас перешли в некое другое состояние и действуют в рамках другой программы и другой матрицы.